Письма писать я любила. С абстрактными людьми как–то было легче быть и вежливой, и внимательной. Обязательно находила то, что мне (ну, в смысле, светлейшему куратору) очень понравилось в высказанном предложении, хвалила какие–нибудь дельные мысли и обещала, что непременно…ну, в смысле: как только, так сразу. А уж как я подпись его рисовала! У меня, по–моему, даже красивей, чем у вампира выходило. Анхен, глянув в свое время пару моих первых опусов, стиль одобрил, и в творчество более не вмешивался, ограничиваясь краткими указаниями по сути. В работе он мне доверял, и это было приятно.
До обеда еще было время, и я сидела, обложившись учебниками. Второй курс, конечно, полегче первого, но тоже не скучно.
Вначале нарисовался какой–то придурок. Ну, в смысле, студент–шестикурсник. Куратора искал. Не нашел. Прицепился ко мне. Сначала подкаты шли ожидаемые («такая красивая дева…» «такая почетная работа…»). Ну а мне велено вежливость тренировать, в непроходимые дебри никого не посылать и лучезарно улыбаться. Улыбаюсь. Сообщаю, что мне, конечно же, жаль, что я не смогла быть ему полезной, но у меня есть еще дела, и у него, несомненно, тоже.
— А вы не боитесь, что я куратору расскажу, что вы на работе книжки читаете? А он, между прочим, мой научный руководитель, — заявляет этот красавец, проигнорировав мой намек. Нет, ну вот где берут идиотов?
— А вы не боитесь, что я куратору расскажу, что вы мешаете мне книжки читать, и у вас будет новый научный руководитель?
— А ты не много на себя берешь, красавица?
Я так осатанела, что даже встала и улыбаться разучилась:
— Я сейчас считаю до двух, и если ты за это время не выметаешься из приемной, мы еще до вечера это проверяем!
Подействовало. Ушел. А улыбки все эти дурацкие только для вампиров хороши. Настроения учить уже не было, захлопнула книжки, пошла в столовую. Обычно я хожу туда позже, а тут влетела прямо на большой перемене. И очередь, и все столики захвачены. Хоть возвращайся.
— Лариса! — позвали меня из очереди. Популярность, однако. Хоть на что–то сгодится. Пошла на зов. Оказалась Катя. Та самая, с «жидкой кровью».
— Привет, а ты куда пропала? Я думала, ты с нами будешь учиться. С вечернего? Со второго курса? А зачем тогда приходила? А ты что, знакома с куратором? А что он тебе тогда сказал?
И как раз к тому моменту, когда мне удалось убедить дорогую Катю, что с куратором я знакома шапочно, и с первого сентября его не видела, к нам подлетела Марийка.
— Ларка! Это ты? Да тебя не узнать! Что вампиры с людьми делают! Такая элегантная, такая красавица! Ну как ты, рассказывай. Как работа, как светлейший Анхенаридит? Полы мыть больше не заставляет? Ну еще бы, в такой–то юбке!
— Как «светлейший Анхенаридит»? — встряла Катя. — Ты ж говорила, что раз в жизни с ним и разговаривала!
— Она–то? Да она ж его секретарша. Каждый день с ним разговаривает, — сдала меня бывшая одногруппница.
— Секретарша?! — я думала, у Кати сейчас приступ приключится.
— Вот спасибо, Марийка, это было вовремя, — в конец обозлилась я. — Все девочки, это Катя, это Маша, любите друг друга, а я пошла.
— Куда, ты разве обед брать не будешь?
— Как–то уже не хочется.
Вернулась к себе, устало опустилась за стол. Глянула в книжку. Нервы, нервы, мне их, похоже, не учить, мне их уже лечить надо. Решила хоть чайник поставить.
Но дойти до него уже не успела. Потому как открылась дверь, и вошел Лоу.
Лоурэфэл Сэвэрэасис ир го тэ Аирис, он был прекрасен, словно в первый день нашей встречи. А ненавидела я его, как во второй.
Ничего не могла с собой поделать. Мне казалось, это прошло. Я смирилась, привыкла, успокоилась. А увидела его — и мне вновь захотелось его убить. Чтобы он умирал на моих глазах — долго, мучительно, умоляя о пощаде. Не просто за Лизу. Не только за Лизу. Он был словно мое воплощенное разочарование в вампирах. Живой памятник величайшего обмана по имени «Вампир». Все, во что я верила, и что оказалось ложью. Первый вампир в моей жизни. Не тронувший меня и пальцем, но разбивший вдребезги.
— Ты! — выплюнула вместо приветствия.
— Лариса? — искреннее удивление в ответ. И глаза так распахнуты. Не ожидал? Неужели Анхен ему не рассказывал? Хотя — эка невидаль, ну подумаешь, секретаршу сменил, что об этом рассказывать… А ведь он меня помнит, даже по имени. Ну, я же первая девушка, которая ему отказала. Пострадало, видать, самолюбие–то.
— Это какими ж судьбами? — он подошел ближе, разглядывая меня с неприкрытым интересом.
— Добралась до этого дивного места? Да говорят, твоими молитвами, — под пристальным взглядом серых глаз было не просто неуютно — противно. — Да что ж ты обнюхиваешь меня, словно пес? Отойди, мне неприятно!
— А ты не изменилась, — очаровательно улыбнулся он, но отошел.
— А что, должна была?
— Ну, ты же приняла предложение моего нежно любимого…друга, — пауза была весьма небольшой, но я решила развить.
— Руки и сердца? Да не поступало пока. Все думаю: что так? А оказывается, просто вы друг друга очень нежно любите.
— И ты боишься нам помешать? — тоном записного сердцееда промурлыкал Лоу. — Не переживай, мы и тебя готовы очень нежно…или не нежно… Ты сама–то как предпочитаешь? Желание дамы закон, как скажешь, так и сделаем, — и легкая такая усмешка на губах, а сам опять подходит все ближе, ближе…
— Отойди, любвеобильный ты наш! И вообще, чтоб тебе своего нежно–любимого в кабинете у него не подождать, там не заперто.
— Так скучно там, душа моя, — манерно вздохнул он, разваливаясь в посетительском кресле и небрежным жестом закидывая ногу на ногу. — И почитать–то у него нечего, один «Вестник медицины» да «Отрежь кому–нибудь что угодно»… Анхен не сказал, когда приедет?
— После обеда.
— Не знал, что он обедает, — вампир томно глянул на свои идеально ухоженные ногти. Каждым жестом ведь кривляется, тварь, не только голосом. — Да, с людями жить… и не до такого докатишься.
— Ну а ты–то к нам какими судьбами? Да еще при костюме, — его «наряд прЫнца» был мне еще слишком памятен, чтоб я спокойно относилась к любой «нормальной» его одежде. — На свадьбу, на похороны? Или ты, как у тебя водится, совмещаешь?
— Я, дорогая, еще не решил. Сама–то куда посоветуешь?
— Я посоветую домой.
— К тебе? Ты меня приглашаешь? Да это ж всегда пожалуйста! — издевается и не скрывает.
— К тебе. А при полете над Бездной потерять управление и навернуться на самое дно!
— Да, это вариант, — преувеличенно серьезно кивает головой вампир. — Но знаешь, не совсем удачный.
— А что так?
